Соперники по партнерству

15 апреля в Высшей школе экономики состоялся семинар «Отношения Россия-США после подписания Договора по СНВ: проблемы и перспективы».

С основным докладом на встрече, собравшей многих видных политиков, ученых-американистов, политологов, выступил Дмитрий Суслов, заместитель директора Центра комплексных европейских и международных исследований факультета мировой экономики и мировой политики ГУ-ВШЭ, заместитель директора исследовательских программ Совета по внешней и оборонной политике. В целом подписание Договора по стратегическим наступательным вооружениям (СНВ) выгодно для России по большей части своих параметров, сказал Д. Суслов, являющийся еще и членом рабочей группы по подготовке для Правительства РФ ежемесячного анализа российско-американских отношений. С помощью этого договора Россия подтвердила статус ядерной сверхдержавы, вышла на те показатели сокращения и ограничения стратегических ядерных вооружений, которые и без того были бы ею достигнуты в одностороннем порядке из-за финансовых проблем. Причем Россия сделала это так, чтобы на параллельные ограничения шли и США, тем самым подтверждая паритет. Россия решила в выгодном для себя ключе и такую задачу, как сокращение вооружений в абсолютных цифрах. Причем очень серьезный прогресс был достигнут по сравнению с летом 2009 года, поскольку тогда стороны предварительно договорились об очень широком диапазоне между верхней и нижней планкой ограничения стратегических носителей, что давало бы возможность Соединенным Штатам иметь двукратное преимущество перед Россией по стратегическим носителям, то есть по межконтинентальным баллистическим ракетам (МБР), по баллистическим ракетам подводных лодок (БРПЛ) и тяжелым бомбардировщикам. Теперь эта проблема решена.

Решена и проблема так называемого возвратного потенциала, когда США могли бы восстанавливать развертывание и носителей, и собственно ядерных боезарядов. На сегодняшний день допускается после утверждения договора иметь максимум 700 оперативно развернутых стратегических носителей, включая МБР, и 800 развернутых и не развернутых носителей. Таким образом, возвратный потенциал здесь ограничивается 100 носителями. В-третьих, России удалось добиться выгодных для себя условий по верификации и мониторингу данного договора. Инспекции будут полностью паритетными, устраивающими Россию. Не будет односторонних инспекций, не будет постоянной наблюдательной миссии США, скажем, на российском заводе в Воткинске.

Но России не удалось посредством заключения договора добиться реальной увязки проблемы сокращения стратегических наступательных и стратегических оборонительных вооружений и, таким образом, отныне политика США в области противоракетной обороны (ПРО) будет развиваться в условиях легитимизированного политико-правового вакуума. Во-вторых, России не удалось увязать проблемы сокращения и ограничения стратегических ядерных вооружений и стратегических неядерных вооружений. Реального подтверждения данной увязке ни в договоре, ни в протоколе к нему не содержится.

По мнению Д. Суслова, учитывая определенные выгоды от Договора, следует принимать во внимание и «тот контекст, в котором этот договор был принят, и то, как он рассматривается Соединенными Штатами». А в США этот договор рассматривается в качестве первого шага на пути дальнейшего сокращения ядерного оружия, причем не столько стратегического, сколько тактического. Здесь, как известно, «у России имеется численное превосходство, и возможно, после ратификации договора США, а также их европейские союзники начнут оказывать мощное давление на Россию с целью добиться от нее фактически одностороннего сокращения тактического ядерного оружия». То есть теперь, по словам Д. Суслова, «открыт ящик Пандоры», ибо «мы допустили невыгодный нам процесс. И, скорее всего, уже осенью этого года Россия предстанет в невыгодном для себя свете, ибо ее начнут обвинять в несоблюдении принципов Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО) и его шестой статьи, согласно которой страны взяли на себя обязательство двигаться по пути ядерного разоружения. Нас будут обвинять в том, что мы блокируем процесс ядерного разоружения».

Если же говорить в более широком контексте о развитии российско-американских отношений, то России, «безусловно, выгодны позитивные, конструктивные и устойчивые отношения с Соединенными Штатами». И особенно с учетом того, что администрации Президента Б. Обамы удается, судя по всему, хотя бы частично остановить процесс ослабления американских позиций в мире, хотя «полностью реставрировать этот процесс и отыграть его назад, скажем, ко временам администрации президента Б. Клинтона, безусловно вряд ли удастся». Одним из парадоксов сегодняшнего мира является тот факт, что хотя «сами Соединенные Штаты в одностороннем порядке не могут добиться запуска и реализации каких-то важных международных процессов», без США «эти процессы также не могут идти». В таких условиях без конструктивных отношений с Вашингтоном, а уж тем более, в ситуации противостояния с США «России вряд ли удастся реализовать свои важнейшие задачи и интересы, скажем, на европейском направлении, в области европейской безопасности, на направлении СНГ, направлении азиатско-тихоокеанского региона в целом, где у США достаточно весомые позиции».

Враждебные же отношения с США и без того существенно ослабляют позиции России, сужают ее поле для внешнеполитического маневра по всем важнейшим для нашей страны направлениям внешней политики. «Однако, — сказал докладчик, — и это главный мой тезис — развитие российско-американских отношений по модели и логике перезагрузки, которые были сформулированы администрацией Б. Обамы еще в начале 2009 года, исходя, разумеется, из американских интересов, причем зачастую не связанных напрямую с Россией, и в том числе, принятие нового договора по СНВ, который на сегодняшний день является главным осязаемым продуктом этой перезагрузки, — все это не в состоянии обеспечить выстраивание устойчивого и конструктивного российско-американского партнерства. Более того, высока вероятность, что сейчас, после принятия договора по СНВ, интерес Соединенных Штатов к России и их желание вести с ней диалог и всерьез обсуждать с ней сложные проблемы уменьшится». А в повестке дня российско-американских отношений снова будут нарастать противоречия.

Безусловно, на сегодня обе страны преодолели ту враждебность в отношениях, которая характеризовала их «при позднем Буше». Значительно улучшилась сама атмосфера этих отношений, стороны действительно хотят сотрудничать там, где это сотрудничество не противоречит их национальным интересам, присутствует политическая воля сторон к поддержанию позитивных отношений. Подтверждением наличия этой воли является существование двусторонней Президентской комиссии Россия-США — нового рабочего органа российско-американского партнерства, в рамках которой действует шестнадцать специальных отраслевых рабочих групп.

Однако Россия и США, преодолев эту враждебность, «так и не пришли пока к устойчивому партнерству». Это выражается, прежде всего, в том, что крайне низка степень доверия сторон, что в полной мере проявилось в ходе переговоров по СНВ, в том, как США подходили к созданию системы ПРО в Восточной Европе. Во-вторых, до сих пор не преодолено ни одно из главных противоречий российско-американских противоречий. Многие из них «отложены на потом», но не сняты окончательно, и доля противоречий в практической повестке дня российско-американских отношений сейчас может увеличиваться. В-третьих, повестка дня реального взаимодействия Россия — США весьма узка и носит, прежде всего, «инструментальный характер, то есть связана не столько со стремлением сторон выстроить устойчивые отношения, сколько с их желанием реализовать другие, более масштабные, по их мнению, внешнеполитические задачи». При этом с принятием договора по СНВ «ресурс позитива» в реальной повестке дня, в которой на сегодняшний день преобладают военные вопросы, значительно сокращается. В-четвертых, реализация даже тех направлений сотрудничества, где интересы сторон, казалось бы, совпадают, связана с очень серьезными трудностями и, как показывает практика, «требует очень большой и постоянной политической воли, чтобы толкать это сотрудничество вперед и преодолевать все новые барьеры». Это проявилось в ходе переговоров по СНВ, в ходе взаимодействия Россия — США по Ирану, и даже по Афганистану, где, казалось бы, особых проблем в принципе не должно было бы возникать. В-пятых, по-прежнему отсутствует экономическая взаимозависимость России и США, сегодня объем торгово-экономических отношений (который и до кризиса был мизерным — 30 миллиардов долларов) сократился практически вдвое — до 17 миллиардов долларов. В-шестых, в отношениях Россия — США отсутствует механизм, который предотвращал бы их скатывание обратно к враждебности и политической конфронтации в случае изменения политической конъюнктуры.

Многие из этих недостатков связаны именно с той логикой перезагрузки, которую всецело определили США в 2009 году и на которую согласилась Россия. Эта логика, напомнил Д. Суслов, заключается в следующем: США прекращают откровенно враждебную риторику в отношении России; США временно останавливают реализацию тех направлений внешней политики, которые вызывали у России наибольшее раздражение. А именно: расширение НАТО и создание стратегической системы ПРО в Европе; США фактически убирают из повестки дня российско-американских отношений проблему ценностей — демократии и прав человека (сегодня эта проблематика играет в отношениях Россия-США сугубо ритуальную роль); наконец, стороны пытаются выстроить сотрудничество в тех областях, где это возможно. «А по другим вопросам придерживаться старой, доброй формулы: «соглашаться — не соглашаться». И параллельно стремиться не допустить того, «чтобы противоречия в этих сферах несогласия заблокировали бы сотрудничество в областях согласия».

Надо сказать, продолжал докладчик, что еще весной и летом 2009 года исследовательская группа ГУ-ВШЭ обратила внимание на то, что почти все области совпадающих интересов, на которых как раз и предлагала сосредоточиться Америка, являются теми сферами, где у США имеются важные или даже жизненно важные интересы, в то время как интересы России в этих областях не столь существенны. Области же несовпадающих интересов России и США, по которым российской стороне предлагалось соглашаться или не соглашаться, относятся как раз к тем, где у России имеются жизненно важные интересы, а у США эти интересы выражены значительно меньше. «То есть с самого начала повестка дня перезагрузки предлагала России подключиться к реализации важных внешнеполитических интересов США и не предполагала активного участия Америки в реализации внешнеполитических интересов России». Данная особенность перезагрузки связана с наиболее фундаментальной чертой политики администрации Б. Обамы в отношении России и одновременно главным, на взгляд докладчика, «ограничителем в отношениях России и США», когда «отношения с Россией имеют для США не столько самостоятельный, сколько инструментальный характер». Россия нужна Соединенным Штатам «только в тех вопросах, когда она способна оказать действенное содействие в реализации важнейших составляющих глобальной стратегии США, которая нацелена на реставрацию, или, по крайней мере, на попытку реставрации американского лидерства в международных отношениях, но качественно иными, чем при Буше, методами».

Россия важна, прежде всего, для трех составляющих глобальной стратегии Б. Обамы: для реализации его пражских инициатив, которые нацелены на укрепление авторитета США и усиление режима нераспространения ядерного оружия; для подтверждения способности США решать важнейшие международные вопросы, скажем, проблему иранской ядерной программы; для содействия наименее проблемному выходу США из Афганистана. На первом месте среди всех этих направлений применительно к российско-американским отношениям стоит, безусловно, реализация пражских инициатив Обамы, которые рассматриваются в Вашингтоне в качестве одного из главных механизмов восстановления или укрепления лидерства Америки. Почему пражские инициативы? А потому, что «именно здесь роль России максимальная, именно от России зависело, будут эти инициативы реализованы, или нет. Именно выработка договора по СНВ должна была стать (и стала) зримым первым шагом в реализации пражских инициатив Б.Обамы». Договор стал и «подтверждением якобы приверженности США процессу ядерного разоружения, якобы движению к безъядерному миру, подтверждением заинтересованности Америки в укреплении ДНЯО и режима нераспространения в целом».

Действительно, столкнувшись с неэффективностью политики администрации Буша по укреплению режима нераспространения с помощью превентивных ударов, а также с колоссальным падением авторитета США к конце 2008 года, администрация Б. Обамы решила пойти иным путем — укреплять режим нераспространения путем усиления ДНЯО и его международно-правовой составляющей, а также демонстрировать свою приверженность ядерному разоружению. Но как можно этого добиться? Разумеется, подтвердив свои обязательства по шестой статье ДНЯО — в сокращении ядерного оружия. И выработка нового договора по СНВ с Россией для Америки была просто необходима, ибо это решало сразу несколько важнейших внешнеполитических задач. Именно поэтому в повестке дня перезагрузки «упор был сделан на ядерной проблематике», на первое место был вынесен вопрос нового договора по СНВ, именно поэтому США сделали все, чтобы успеть подписать новый договор до начала саммита «За ядерную безопасность», который прошел в Вашингтоне 13–14 апреля. Этот саммит рассматривается Белым домом как второй важнейший шаг в реализации пражской инициативы Обамы. Именно поэтому США настояли на подписании договора в Праге, где Обама и провозгласил все эти инициативы. И именно поэтому США сразу после того, как стало известно о завершении переговоров, опубликовали новую ядерную доктрину. Таким образом, смысл перезагрузки по сегодняшний день заключается в том, что Россия, по сути, «существенно содействует реализации одной из главных составляющих глобальной стратегии США во внешней политике и при этом не получает чего-либо значительного взамен».

Эта инструментальность является серьезным ограничителем в российско-американских отношениях и препятствует расширению их повести дня, выходу за пределы тех областей, где Россия действительно важна Соединенным Штатам. Инструментальность означает, что по тем вопросам, где Москва не играет, по мнению Вашингтона, ключевой роли для реализации его интересов, или, где у США нет важных интересов, или где интересы сторон носят противоположный характер, Соединенные Штаты будут всячески уходить от диалога с Россией, и уже сейчас высказываются опасения, что, подписав договор, «Россия уменьшает заинтересованность США вести с нею диалог, снижается как бы первоочередная значимость России для Соединенных Штатов».

Безусловно, тот факт, что договор был выработан и подписан, на какую-то короткую перспективу придаст позитивный импульс российско-американским отношениям. Но уже в среднесрочной перспективе, скорее всего, к концу этого года, данный импульс сойдет на нет, что связано, прежде всего, с тем, что российско-американские отношения из-за нынешней инструментальной логики их перезагрузки «стали очень серьезно милитаризованы». Совершенно правильно Президент РФ Д. Медведев заявил в Бруклинском институте, что отношения между Россией и США стали «крутиться» вокруг подсчета ядерных боеголовок, а это неправильно. Сегодня, с подписанием ДСНВ, ресурс позитивного сотрудничества между Россией и США по проблеме ядерного оружия, да и в военной сфере в целом, исчерпан. Договор стал пределом позитивного сближения между Россией и США по военному, и, прежде всего, ядерному вопросам. По большинству других вопросов: как быть с ядерным разоружением, как быть с неядерным стратегическим потенциалом, как развивать ПРО и прочее — позиции и интересы сторон не совпадают и, следовательно, «в повестке дня будет преобладать негатив». Главными раздражителями в российско-американских отношениях будут стремление США произвести ограничение и сокращение тактического ядерного оружия, прежде всего — российского, критика Россией планов США по наращиванию стратегического наступательного потенциала в неядерном оснащении и развитие ПРО в Восточной Европе.

Затем выступил Сергей Караганов, декан факультета мировой экономики и мировой политики ГУ-ВШЭ, председатель Президиума Совета по внешней и оборонной политике. Россию и США, подчеркнул он, разделяет основной и главный вопрос — это отношение США к пространству бывшего Советского Союза. До недавнего времени США, несмотря на свое поражение в Ираке, «пребывали в экспансионистской фазе» и пытались расширить свое влияние и контроль на территории, прилегающие к России. «Это привело к столкновению в Грузии. Но могло бы, конечно, привести к гораздо более страшному столкновению. Поскольку в случае, если бы ситуация не изменилась и Украина пошла бы по пути вступления в НАТО, то, вполне вероятно, там развернулась бы гражданская война — с втягиванием в конфликт России и некоторых других сопредельных государств».

В чем главное упущение российской политики, если говорить о Договоре по СНВ? В том, заметил С.Караганов, что «мы не стали настаивать на том, чтобы частью «пакета» стал бы условный договор о европейской безопасности, или же условное вступление России в НАТО. Это позволило бы найти решение проблемы разделенности Европы и решение проблемы экспансии США и их союзников на территорию, которая для России уже теперь, как было заявлено официально и Президентом России и главой Правительства, является зоной ее жизненно важных интересов, то есть, как сказал Д. Медведев, зоной экзистенциальных интересов». По мнению Караганова, надо было «увязывать эти два вопроса с договором по СНВ». Коснувшись предпочтительности для России пребывания на своем посту нынешнего главы Белого дома, С. Караганов отметил, что президенты приходят и уходят, «а интересы остаются. Надо было не подписывать договор и посмотреть, что получилось бы».

С. Караганов выразил несогласие с докладчиком в том, что российско-американские отношения исчерпали свой позитивный потенциал. Проблема заключается в том, что по двум главным вопросам внешней политики США Россия остается «ключевым игроком на ближайшие несколько лет». Это касается, прежде всего, США стоят перед необходимостью «позорного ухода из Ирака». Это и иранская ядерная программа, которая, «совершенно очевидно, останется с нами». «Я не предвижу никаких шансов, или почти никаких шансов, что Иран от нее откажется, — сказал он, — если только не произойдет чуда: Иран не развалиться и не заполыхает в пламени гражданской войны». А если этого не произойдет, то любая элита Ирана будет стремиться к получению ядерного оружия. Когда же она его получит, то «произойдет абсолютный коллапс нынешней военно-политической ситуации на расширенном Ближнем Востоке, на котором во многом основываются до сих пор сильно пошатнувшиеся позиции США в мире». Появление у Ирана ядерного оружия (или даже только способности к его производству) будет означать коренное изменение военно-политической ситуации, и США панически боятся появления у Ирана ядерного оружия. «При изменении этой ситуации не исключена цепная реакция, а если даже она и не начнется, то произойдет просто резкое усиление мощи Ирана и его способности проводить независимую внешнюю политику и на большом Ближнем Востоке появится региональная сверхдержава». В связи с этой «крайне вероятной "ядернизацией" Ирана Россия видит для себя крупные возможности», заметил С. Караганов.

США и их союзники «совершили катастрофическую ошибку, введя войска в Афганистан, чем обрекли себя на поражение». Это сейчас уже совершенно очевидно, вопрос «заключается только в том, как оттуда уходить». И здесь опять же сильны позиции России. Но возникает одновременно и еще один вопрос: «А кто заполнит оставшееся пространство, что останется в ситуации после того, как НАТО и США уйдут?». А они уйдут оттуда, по мнению Караганова, в течение 3–4-х лет. И у России «и здесь остаются некоторые возможности».

С. Караганов призвал критически относится к публикациям, которые появляются в американских СМИ. Американцы зачастую «сами просто не знают, что происходит, и при определении своей военно-политической стратегии не знают, что делать». Именно поэтому в Белом доме возникают разговоры о стремлении идти к ядерному нулю при одновременных заявлениях о стремлении к укреплению ядерного потенциала США и опорного ядерного оружия. «Все это заканчивается в результате принятием документа, при чтении которого у опытных людей наворачиваются просто слезы на глаза из жалости, ибо понятно, что они склеивают не склеиваемое». То есть, «у американцев происходит просто брожение в головах». Например, провозглашается, что США не будут модернизировать ядерные боеголовки, а только их отдельные компоненты. «Но ведь ядерная боеголовка — это не просто бомба, это плутониевый стержень и взрывчатка, а все остальное — это компоненты. Иными словами, становится ясно, что они там сами не всегда толком знают, как и что есть на самом деле…» А недавно был выпущен документ по стратегии США в области противоракетной обороны, в котором США заявляют, что отказываются от системы стратегической ПРО де-факто, а с другой стороны, говорится, что «угрозой безопасности США является стремление некоторых государств уменьшить уязвимость своих ракет в отношении упреждающего удара». Так, что и в США «мысли у людей идут в абсолютно разных направлениях».

Вопрос, видимо, состоит в целом в том, полагает С. Караганов, «что ни у американцев, ни у русских, ни у китайцев не имеется нового понятийного аппарата для операций в абсолютно новом мире». И это проблема, которую необходимо решать совместно и которая диктует гораздо более тесное взаимодействие интеллектуальных слоев в разных направлениях, «что тоже будет нас сближать». Этому призвана содействовать созданная ГУ-ВШЭ и Гарвардским университетом совместная рабочая группа по новой стратегической повестке дня вообще, и в частности, по российско-американским отношениям. Во главе этой группы, по его выражению, «будут стоять два опытных джентльмена», а всеми остальными ее членами будут молодые исследователи, «ибо совершенно очевидно, что опытные уже ничего путного создать не могут и будут предлагать новые виды вооружений, или движение к ядерному нулю, что является не только невозможным, но и сугубо вредным…».

Сейчас, заметил С. Караганов, «налицо новый мир, к которому ни Россия, ни США абсолютно не готовы». «Мне даже кажется, что у нас есть некоторые возможности приспособиться к нему быстрее, потому что мы за последние двадцать лет бывали сильнее биты, чем американцы».

Что касается задач, стоящих перед администрацией Б. Обамы, то он, сможет, если ему повезет, предложить миру что-то новое, выдвинуть новую повестку дня для Америки и для всего мира. Однако стоящие перед ним проблемы похожи «на эпитафию на могильном памятнике: в экономике практически ничего не сделано, во внешней политике — Афганистан, Иран, Ирак, Израиль, не улучшилась и ситуация с Китаем. Не исключено, поэтому, что если не начнется крупный экономический рост в будущем году, то США получат весьма реакционного президента. Я такого варианта не исключаю и полагаю, что одним из аргументов в пользу подписания договора по СНВ был аргумент — "поможем Обаме". Потому что лучше, чем Обама, нам ничего не угрожает».

Затем С. Караганов и Д. Суслов ответили на многочисленные вопросы. Один из участников семинара поинтересовался, действительно ли есть уверенность в том, что Сенат Конгресса США ратифицирует Договор? «Я думаю, что шансы на ратификацию Договора расцениваются в соотношении 40 к 60 процентам, — сказал, в частности, С. Караганов. — Хотя все будет зависеть от динамики развития внутриполитической ситуации в США, гадать сейчас очень трудно. В настоящее время в США сложилась небывалая в истории этой страны со времен гражданской войны поляризация политических сил. И республиканцы будут делать все, чтобы "убить" Обаму… Правда, есть надежда на лучшее развитие событий, связанная с тем, что в Сенате есть несколько "великих стариков", которые могут выступить "за". И все тогда будет решаться буквально одним-двумя голосами».

Свое мнение по данному вопросу высказал и Д. Суслов: «Я бы поставил шансы на ратификацию в обратном порядке — 60 к 40 процентам. Да, налицо огромная поляризация сил в США, которой не было ни при Рузвельте, ни при Джонсоне. Но следует учитывать, что администрация Обамы уже пошла на очень серьезные уступки республиканцам по ДСНВ, по ядерной стратегии. Сокращения стратегических ядерных вооружений в обозримой перспективе не будет, но будет стремление США добиться от России сокращения ее тактического ядерного оружия. США вывели из-под Договора стратегические неядерные носители и ПРО, сохранили возможность модернизации стратегических ядерных носителей. Сегодня, до выборов в Конгресс, где, скорее всего, республиканцы усилятся, демократам нужно получить всего восемь голосов. Для ратификации Договора требуется 67 голосов сенаторов, у демократов — 59 голосов, а у республиканцев — 41.Важнейшим обстоятельством в пользу ратификации является то, что один из плеяды так называемых "великих стариков" и один из лидеров республиканцев Ричард Лугар выступили за ратификацию ДСНВ».

Еще один вопрос был связан с заявлением Б. Обамы после завершения саммита «За ядерную безопасность» о том, что следующей акцией террористов станет акция с применением ядерного оружия. «Что это, заведомо драматизированное заявление, своего рода громкий предупреждающий сигнал о грядущей опасности, или же такая угроза уже нависла над человечеством, и оно находится на пороге апокалипсиса»?

«Мне кажется, — ответил Д. Суслов, — что это относительно здравая оценка. Скажем, такое ядерное государство, как Пакистан, находится на пороге того, чтобы превратится в "несостоявшееся государство", а в случае, если режим в Исламабаде падет, то ядерное оружие попадет в руки радикальных экстремистов и международных террористов. На сегодняшний день это одно из главных новаторств новой ядерной стратегии США, в которой на первое место по угрозам поставлена угроза ядерного терроризма. И возможное принятие каких-то мер по усилению безопасности ядерных материалов, скорее всего, будет одним из успехов (по крайней мере — половинчатых) политики Соединенных Штатов в области ядерной политики. Но надо иметь в виду, что страны могут сами ужесточить на национальном уровне свои правила по обеспечению безопасности, что будет усилено стремление в сторону принятия Международной конвенции по предотвращению актов ядерного терроризма, что будет ужесточена Международная конвенция ООН по обеспечению безопасности ядерных материалов».

«Ядерный терроризм — это действительно реальная и самая страшная угроза, — заметил С. Караганов. — В 1980-ые и 1990-ые годы главной темой обсуждения в мире был вопрос о том, что у нас могут украсть бомбу или ядерные материалы. Поэтому говорилось, что их надо скорее ликвидировать, или ставить под цивилизованный контроль. Сейчас уже многие не помнят тонкостей и хитростей, стоявших за этим. А стояла-то за этим опасность возможности попадания ядерного оружия на территории бывшего Советского Союза в чьи-то руки. И это ведь была по-настоящему гигантская проблема, решение которой показало пример действительно выдающегося, но скрытого от общественности, сотрудничества между Россией и США по тайному вывозу всех ядерных боеприпасов на территорию Российской Федерации… Я даже знаю (но не буду называть) сумму, которая была заплачена бывшему президенту одной бывшей братской республики за то, чтобы он закрыл глаза на то, что с его территории вывозили ядерные боеприпасы. Вывозила Россия, а платили американцы. И это почти на 99 процентов — правда.

Что же касается ядерных террористов, получение боеприпаса еще не означает, что они могут его использовать. Получение энного количества оружейного плутония совершенно не означает, что именно энный террорист может создать из него действующую ядерную бомбу. Скорее всего, если уж этот обогащенный материал будет использован, то для создания так называемой "грязной бомбы", когда в обычную бомбу засыпаются радиоактивные материалы и она взрывается в каком-то крупном городе или резервации, где такого рода взрыв приведет — не сразу, но через какое-то время — к нескольким десяткам тысяч жертв. Что, с точки рения современной цивилизации, является абсолютно неприемлемым. Но вся совместная работа России и Америки последних лет, как мне кажется, существенно уменьшила угрозу ядерного терроризма с территории России и во всем мире».

Николай Вуколов, Новостная служба портала ГУ-ВШЭ
Фото автора