Роберто Унгер: экономика против экономики

14 декабря в Высшей школе экономики с открытой лекцией выступил известный бразильский ученый, профессор Гарвардской школы права, экс-министр стратегического развития Бразилии Роберто Мангабейра Унгер.

Круг научных интересов Роберто Унгера необычайно широк — политология, юриспруденция, экономика, теория общественных институтов. Выпускник Гарвардской школы права, он остался верен своей alma mater на протяжении всей академической карьеры, в 29 лет стал самым молодым в истории школы профессором, преподавал там разнообразные курсы (от истории религиозной мысли до современных подходов к преодолению экономических кризисов) многим известным ученым и политикам. Среди его учеников, например, нынешний президент США Барак Обама. У себя на родине господин Унгер основал партию «Бразильское демократическое движение», участвовал в парламентских и президентских кампаниях, а в 2007 году занял пост министра стратегического развития в администрации президента Лулу да Силва. Уйдя в отставку, занялся проектами социального развития бразильского штата Родондия. И все же проще всего — и в этом не будет ошибки — назвать профессора Унгера философом. Во всяком случае его выступление в Вышке, организованное при участии Открытого университета «Сколково», было во многом философским и концептуальным.

Сам Роберто Унгер, однако, предпочел назвать свое выступление не лекцией, а «неформальным разговором о двух связанных темах». Во-первых, о критике и необходимости трансформации экономической науки. Во-вторых, о реконструкции экономических институтов и выработке национальных стратегий развития. Причем и для того, и для другого, как впоследствии не раз подчеркивал профессор Унгер, необходимо «интеллектуальное восстание» против укоренившихся за последний век в академической и политической среде стереотипов.

Экономика в нынешнем ее понимании есть, на взгляд профессора, «результат маржиналистской революции, случившейся в конце XIX века». «Когда мы сегодня говорим об экономике, мы держим в уме именно эту, специфическую интеллектуальную традицию, — считает Роберто Унгер. — И, что особенно удивительно для неэкономистов, основным предметом экономической теории, созданной маржиналистами, является не экономика как совокупность отношений, а сама экономическая теория».

Господин Унгер сформулировал четыре ключевых критических замечания к такой научной традиции. Для начала, она практически не обеспечивает связь между «аналитическим аппаратом и каузальными и нормативными требованиями экономического порядка». Чистые и стройные математические модели, которыми так увлекаются экономисты, слишком расходятся с весьма противоречивой реальностью и сами при этом не могут трансформироваться. Второй упрек профессора связан с «амбивалентностью или путаницей», возникающей, когда речь заходит об институтах. Как соединить абстрактные экономические представления о рынке и собственности с их практическими выражениями? «Как мы могли убедиться, рыночная система может принимать совершенно разные формы и иметь различные последствия для организации производства и распределения экономических благ, — отметил Роберт Унгер. — Идея рынка институционально пуста — даже в самой своей абстрактной форме».

Третий пункт критики связан с «полным отсутствием» в постмаржиналистской экономической науке теории производства, она лишь «замещается теорией обмена». Наконец, в-четвертых, доминирующая экономическая мысль не считает нужным объяснять природу экономического разнообразия, благодаря которому конкурентный рыночный отбор функционирует. «С точки зрения чистой экономической теории существование различных государств с их собственными экономическими институтами и стратегиями — случайность или даже недоразумение, не имеющее экономической значимости», — заметил профессор Унгер.

Таким образом, подчеркивает Роберт Унгер, нынешний «стиль экономического мышления» оказывается «абсолютно бесполезным для понимания возможностей трансформации экономической жизни». Он лишает ученых способности к «трансформационному воображению». Пожалуй, это (потеря веры в возможность трансформации экономической теории, отсутствие интеллектуального мужества бросить вызов доминирующему мнению) и есть главный упрек бразильского ученого западной академии в широком смысле этого слова.

А без «интеллектуального бунта», принципиально иного осмысления задач, стоящих перед такими странами, как Бразилия и Россия, и подходов к их решению трудно будет добиться устойчивого и долгосрочного национального развития. «Наши страны не могут просто соединить элементы европейского социализма и гибкого американского рынка», — уверен Роберт Унгер. И все-таки многое можно сделать, решившись на институциональные реформы, связанные, например, с такими проблемами, как исключение (а точнее замещение техникой) большого числа рабочих из продвинутых секторов производства. По-новому нужно осмыслить и связи между производством и банковским сектором. «Финансы должны быть хорошим слугой, а не плохим хозяином для производства», — считает профессор Унгер.

Способна ли интеллектуальная элита, интеллигенция взять на себя ответственность за формулирование и реализацию такого рода институциональных инноваций? Этот вопрос Роберт Унгер адресовал и своим российским коллегам, не получив, впрочем, от них ответа — слишком свежи, как признались некоторые участники встречи, болезненные воспоминания об опыте начала девяностых.

Но это не повод отчаиваться, считает Роберт Унгер, и уж тем более не повод «тешить себя иллюзиями, что есть исторические модели, которые могут за нас проделать работу по реконструкции экономики». Этот интеллектуальный вызов необходимо принять здесь и сейчас, а главную задачу профессор Унгер формулирует так: радикальная демократизация рыночной экономики и радикальное же углубление демократии.

Олег Серегин, Новостная служба портала ВШЭ

Фото Никиты Бензорука